Почему мы упускаем из виду ответственность Иокасты в исходной эдиповой ситуации?
Такой вопрос ставит Эстелла Уэллдон в своём исследовании на предмет женских перверсий, в частности об инцесте, который совершают матери. Должна сказать, что это достаточно редкий опыт в практике психотерапевта. Поэтому особенно интересен многолетний опыт работы автора с женщинами, причинившими насилие.
Меня увлекла подготовка к семинару об эмоциональной женской травме и я хочу поделиться достаточно эксклюзивным опытом Эстелы Уэллдон.
«Насколько чаще, чем нам кажется, матери совершают инцест? Насколько чаще, чем мы можем представить себе, это происходит по инициативе матери? Можно ли сказать, что наша идеализация материнства препятствует нашему восприятию такого рода проблем? Конечно, можно: вот почему мы упускаем из виду ответственность Иокасты в исходной Эдиповой ситуации. Ее случай — важнейший случай инцеста.
Мы всегда склонны больше винить Эдипа, нежели его мать. Всю ответственность мы возлагаем на ребенка-мальчика, отсюда, соответственно, и вытекает вся дальнейшая концепция эдипова комплекса: мы по умолчанию считаем, что Эдип бессознательно «знал», что это его мать, и поступил как перверт, женившись на ней. Но на самом деле у Иокасты было куда больше возможностей признать, вполне осознанно, в Эдипе своего сына, чем у него — признать в ней свою мать. Она единственная знала, что Эдип, возможно, выжил; Лай считал, что ребенок погиб. Почему же мы не признаем ее преимущественную, если не полную ответственность за осуществление ее собственных инцестуозных желаний? Ведь если она и не была первертом сама, то во всяком случае была тесно связана с безусловным первертом — своим мужем Лаем, гомосекскуалом и педофилом, который именно поэтому и не хотел детей. Она не только вышла за него замуж, добровольно став жертвой первертных отношений (клиническая аналогия опять-таки уместна), но и с помощью хитрости — напоив его допьяна — забеременела от него. Таким образом, она уже тогда приобрела власть над своим будущим ребенком, что приведет ее к тому, чтобы отказаться от него после родов. Она уже тогда, вероятно, бессознательно понимала, что она — или, вернее, он, ее дитя, — будет стремиться восстановить утраченные отношения и ее материнская власть будет впоследствии заменена еще более желанной для нее инцестуозной властью.
Ученым не стоило изобретать комплекс Электры как аналог эдипова комплекса: ведь у нас уже есть Иокаста. Похоже, существует устойчивая тенденция видеть в женщине слабый пол, всегда жертву, а не инициатора сексуального насилия. Женщин всегда считали неспособными осуществлять свои первертные сексуальные желания, а мальчики юноши) признавались единственными, кто развертывает свои сексуальные фантазии. Я считаю, что большинство теорий женского сексуального развития вытекают из ложных предпосылок, отчасти потому, что в основе их лежит потребность в образе извечной «матери-земли» — идеализируемой или даже обожествляемой женщины, на чьи грехи и проступки мы попросту закрываем глаза. Ее изображают бессильной перед лицом непростой зависти к пенису или же, в соответствии с современными феминистическими идеями, жертвой социальных отношений, даже как заслуживающую пренебрежения, поскольку она менее значима чем мужчина. Похоже, все мы стали безмолвными соучастниками системы отношений, в которой женщины, с какой стороны на них не погляди, либо полностью лишены власти, либо являются сексуальными объектами и жертвами мужчин. Мы не наделяем их не малейшей ответственностью за их собственные уникальные функции, связанные на глубинном уровне с плодовитостью и материнством, — функции, способные время от времени проявляться в первертном ключе. Почему именно Иокаста, когда ей и Эдипу открываются все обстоятельства их инцестуозной связи, немедленно совершает самоубийство? Очевидно, что Эдип не способен сразу понять, что произошло; Иокаста куда ближе к осознанию».
Из книги Эстеллы Уэллдон «Мать. Мадонна. Блудница».
Понравилась статья? Поделитесь ею с тем, кому она может быть интересной!