Золото, що зберігається в Тіні

Дорогі друзі!

Прропонуємо Вам ознайомитись з чудовим текстом видатного юнгіанського аналітика Роберта Джонсона «Золото, що зберігається в Тіні». Це цікава глибока мандрівка в надра нашої душі за сокровенними відкриттями про себе. Дана стаття буде цікава усім тим особистостям, хто пізнає себе та дуже корисна для практикуючих психологів.

Золото, хранящееся в Тени.

Я писал о Тени как о темной, отвергаемой собственной части. Но я также отмечал, что возможно проецировать из Тени нечто самое лучшее, принадлежащее человеку, на другого человека или ситуацию. Наша возможность поклонения перед великими людьми полностью теневое качество; в таком случае наши лучшие качества отрицаются и перекладываются на кого-то другого. Это сложно понять, но мы довольно часто отказываемся принимать свои благородные черты, и находим им взамен теневого заместителя. Четырнадцатилетний подросток боготворит шестнадцатилетнего и просит его принять на себя то содержание, которое сам он в свои четырнадцать еще не может; за несколько месяцев он ассимилирует это содержание и начинает жить тем, что незадолго до этого он отправлял в тень. Возможно, тогда его героем становится восемнадцатилетний, которого он тоже вскоре догонит. Методики развития обычно используют знакомство со следующей прогрессивной фазой. Герой сегодняшнего дня — это характер завтрашнего.

На заре моей аналитической практики мне приснился потрясающий сон, в котором я поедал Альберта Швейтцера, моего тогдашнего кумира. Если отбросить гиперболу, он говорил, что я должен присвоить подобные Швейтцеровым качества моей собственной личности и перестать проецировать их на внешнего героя. Конечно, это тема для диссертации, но сон был прав, говоря мне, что я должен стать Альбертом Швейцером. Все герои нуждаются в интернализации. Несомненно, детская часть меня сопротивляется этому изо всех сил.

В то время я поражался: «Как можно проживать так много аспектов человеческой личности?» Швейтцер имел докторскую степень в музыке, медицине и философии и был великим гуманистом. Он был просто человеком эпохи Возрождения. Однако я не мог позволить ему взвалить на себя мой потенциал; мне самому предстояло следовать своим интересам — музыка, психология и исцеление — и сочетать их с лучшими из моих способностей.

Можно прийти в большое замешательство, изучая способность к проекции своих самых лучших качеств. Это все равно, что бояться, что рай может наступить чересчур скоро! С точки зрения Эго, появление совершенной черты может расстроить планы нашей целостной личности. Т. С. Эллиот это наиболее сильно в своей пьесе «Убийство в соборе»:

Прости нас, о Господи, мы знаем

себя лишь как вид

обычного человека,

Мужчин и женщин, что запирают дверь

и сидят у огня;

Что боятся господнего благословения,

одиночества божественной ночи,

требуя сдаться,

огорчаясь от потерь;

Что боятся людского осуждения меньше,

чем осуждения бога;

Что боятся стука в окно, огня

в соломе, кулака в таверне,

падения в канал

Меньше, чем мы боимся любви Господа.

Мой добрый друг Джек Сэнфорд, юнгианский аналитик и епископ из Сан-Диего, читал одну из заключительных общественных лекций и, в своей обычной осторожной манере, сделал следующий потрясающий комментарий: «Вы должны понимать, что Бог любит вашу Тень больше, чем ваше Эго!» Я ожидал удара молнии с небес, или, по меньшей мере, серьезных возражений от присутствующих. Ни единого слова в ответ; но последующий разговор с ним позволил уточнить его комментарий:

Эго в основном, поглощено своим собственным продвижением и своими амбициями. Все, что мешает этому, должно быть подавлено. Подавленные элементы становятся Тенью. Часто в своей основе это позитивные качества.

Существует, на мой взгляд, две «Тени»: (1) темная сторона Эго, которая тщательно скрывается от самого себя и которую Эго не знает до тех пор, пока она не форсируется жизненными трудностями; (2) та часть, что подавляется, чтобы не служить помехой нашей эгоцентричности, и, как ни ужасно это может показаться, существом своим связана с личностью.

Говоря начистоту, Бог (Личность) предпочитает Тень перед Эго, потому что Тень, при всей ее опасности, ближе к ядру и более истинна. *

Мы живем во времена, когда люди вряд ли готовы услышать о таком пересмотре светлых и темных сторон человеческой природы. Но мы должны услышать, если мы хотим избежать конфликта, который, возможно, может разрушить целую цивилизацию. Мы не можем больше позволять себе перекладывать нашу собственную непрожитую часть на кого-то еще.

Юнг предупреждал, что не так трудно вытащить «скелет из шкафа» пациента на аналитических сеансах, а вот извлечь «золото» из Тени безумно тяжело. Люди боятся своих благородных качеств ничуть не меньше своих темнейших сторон. Если вы найдете в ком-нибудь «золото», он будет сопротивляться этому до последней капли крови. Поэтому мы так часто впадаем в поклонение кумирам. Намного легче восхищаться Доктором Швейтцером издалека, чем воплотить свою собственную (меньшую) версию этих качеств.

Я обладаю почти шестым чувством на распознавание «золота» в другом человеке, и с удовольствием знакомлю других с их высокими достоинствами и ценностью. Большинство изо всех своих сил сопротивляются этому процессу. Или они перекладывают эту ценность на меня, вместо того, чтобы признать ее своей собственной; увертка столь же эффективна, как и отказ от качества. Красота (достоинство) отражается в глазах свидетеля.

Такая большая сила лежит, скрытая в Тени. Если мы используем Эго и устаем от хорошо известных способностей, наша неиспользуемая Тень может дать нам новый ресурс для жизни.

*Загляните в великолепную книгу Джона Сэнфорда «Странные злоключения Доктора Хайда» (Сан-Франциско, Харпер и Роу, 1987) для углубления этой темы.

Когда мы проецируем нашу Тень, происходят две ошибки:

• Мы наносим ущерб другому человеку, перекладывая на него нашу «черноту» или свет (потому что заставлять кого-то играть роль героя для нас — это такая же тяжесть).

• Мы стерилизуем самих себя, отбраковывая нашу Тень.

Тогда мы теряем шанс измениться и проскакиваем центральную точку, пространство экстаза в нашей собственной жизни.

Одна мудрая женщина научила меня однажды, как собрать силы, когда я пожаловался ей, что я чувствую себя обессиленным перед чтением лекций. Она велела мне перед лекцией пойти одному в комнату, взять полотенце, намочить его так, чтобы оно стало очень тяжелым, затем свернуть его в клубок на полу изо всех своих сил — и крикнуть. Я чувствовал себя полнейшим идиотом, делая это, так как это не мой стиль. Но когда я взошел после этого упражнения на кафедру, в моих глазах горел огонь. У меня появились энергия, выносливость и голос. Я прочел впечатляющую, хорошо выстроенную лекцию. Тень была у меня за спиной, но не подавляла.

Если вы можете прикоснуться к своей Тени — бесформенной — и сделать что-то помимо своих обычных паттернов поведения, из нее потечет большое количество энергии. Существует любопытный факт, основанный на этой динамике. Попугаи учат ругань намного легче, чем приличные выражения, потому что мы произносим бранные слова с большей энергией. Попугай не знает значения этих слов, но он слышит, какая энергия в них вкладывается. Даже животные в состоянии хватать на лету энергию, которую мы прячем в Тень!

Тень в средние века.

В Средневековье приходилось утомительно бегать туда-сюда между двумя концами качелей. Постепенно до нас доходит, если мы внимательны, что середина лучше. К нашему удивлению, середина — это не «серый» компромисс, которого мы боимся, а место экстаза и удовольствия. Величественные видения религиозного мира — такие, как мы находим в Откровении Иоанна Богослова — основаны на высочайшем смысле симметрии и баланса. Они дают нам представление о срединном месте, как результате уважения к обеим крайностям. Древний Китай называл это Дао и утверждал, что срединный путь — это не компромисс, а творческий синтез.

Никто не может долго оставаться в центральной точке, потому что это балансирование на лезвии ножа, вне пространства и времени. Мгновения такого состояния достаточно, чтобы придать значение долгим годам обычной жизни. Индийцы предостерегают, что если кто-нибудь останется в этом месте дольше, чем на мгновение, он потеряет ориентацию и умрет. Но большинству из нас это не грозит.

К нашей западной жизни больше подходит концепция нахождения в середине качелей, поставив ноги таким образом, чтобы иметь возможность легко балансировать. Она отдает должное двойственности, но держит оба элемента в пределах досягаемости. Каждая найденная точка равновесия не дает произойти серьезному расщеплению. Это не «серый» компромисс, а сильная и уравновешенная жизнь.

Начальный период взрослой жизни почти полностью посвящен дисциплине. Нужно готовиться к профессии, учить нормы социальной жизни, создать семью, развивать свои способности — и все эти действия неизбежно создают большую Тень. Среди элементов есть такие, которые нам нужно забыть, есть те, от которых нужно отказаться, чтобы жить культурной жизнью. В среднем возрасте процесс культурного воспитания почти завершен — и очень скучен. Похоже, что мы выжали из нашего характера всю силу, и в этой точке энергия Тени очень велика. Мы бываем подвержены внезапным вспышкам, которые способны перевернуть все то, что мы с таким трудом создавали. Мы можем влюбиться, разрушить брак, безрассудно уволиться с работы, стараясь освободиться от этой монотонности. Это особенно опасные моменты, но они могут послужить началом для новой фазы в жизни, если мы научимся брать энергию Тени и правильно использовать ее.

Однажды у меня был пациентом художник, который рисовал брови на тысячах листов целлулоидных картинках, которые создавали мультфильм. Он так преуспел в умении изображать чувства с помощью бровей, что больше ничего не делал; так шло день за днем, год за годом, до одного прекрасного дня, когда поднял глаза от рабочего стола, выругался и вышел вон. Он пришел в мой кабинет для консультирования со своим кризисом среднего возраста, имея за плечами специализацию, которая очень хорошо послужила ему. Я сказал ему, что он полностью исчерпал эту часть своей жизни, и ему необходимо войти в контакт с непрожитой Тенью, если он хочет найти новую жизнеспособность. Будучи прекрасным человеком, он упорно работал над этим контактом. Его непроизвольное ругательство стало хорошим началом. Осторожно направляемое, все это привело к новому источнику для творчества и дало ему новое качество жизни. Глупо используемое, это приводит только к разрушению и к потере формы и структуры. Небеса обетованные и изнанка жизни разделяются только актом осознания.

В раннем издании журнала Психология сегодня была очень хорошая статья, советовавшая в возрасте около пятидесяти менять профессию. Автор описывал чувство усталости, которое испытывает большинство людей, когда достигают кульминации в профессии, и в ней становится уже нечему научиться. Далее он отважно предлагал взять год-два на переподготовку и получить совершенно новую профессию. Морской адмирал может стать министром, а фотограф торговцем.

В западной Европе существуют курсы изучения иностранных языков для взрослых, которые также используют эту энергию с большой пользой и вызывают к жизни непрожитую часть жизни. В процессе концентрации на обучении можно выбрать для себя новую идентификацию, прямо противоположную актуальной в настоящий момент. Профессор колледжа может представить себя пиратом, мошенником или священником. На этом пути случаются самые поразительные сюрпризы! Эта энергия помогает в усвоении нового языка — задаче, которая, если будет выполняться с использованием повседневной личности, может быть просто нудной работой.

Ритуальный мир.

Я упоминал, что есть ритуальные способы войти в контакт с Тенью и установить с ней творческие отношения. Однако, как можно проделать такую церемонию? Прежде всего, надо держать в обеих руках содержимое, как Эго, так и Тени — задача, которую трудно выполнить! Никто не может обращаться с той частью своей личности, о которой он ничего не знает. Средневековые герои должны были убить своих драконов; современные герои должны вернуть своих драконов домой, чтобы интегрировать их в собственную личность.

В этом ритуале вы должны найти левостороннее содержание своей личности и дать ему выразиться каким-либо удовлетворительным для нее способом, который не повредит правосторонней части личности. Вы можете нарисовать его, вылепить, написать о нем выразительную историю, станцевать его, сжечь что-нибудь или похоронить это — все, что дает материалу выражение без причинения вреда. Как мы уже говорили, на мессе самые ужасные вещи проходят церемониально, но алтарное ограждение — это вместилище, а священник, который очень близко находится возле трагедии, одет так, чтобы защититься от чрезмерной энергетики событий. Он также совершает свой ритуал в ризнице до и после мессы, чтобы предохранить себя от сверхчеловеческой силы, к которой он призывает. Помните, символический или ритуальный опыт так же реален и вызывает такие же чувства, как актуальные события.

Психика не понимает разницы между внешним действием и

внутренним. Наши теневые качества проживаются одинаково хорошо с точки зрения личности — тем или иным способом. Культура может функционировать только тогда, когда мы проживаем нежелательные элементы символически. Все здоровые общества имеют богатую ритуальную жизнь. Менее здоровые полагаются на бессознательное выражение: войны, жестокость, психосоматические заболевания, невротические срывы и несчастные случаи — низкопробные способы проживания Тени. Церемония и ритуал — намного более разумные средства для достижения тех же самых вещей.

Церемонии происходят «над» жизнью, и в каждом веке состоят преимущественно из разрушительных действий: жертвоприношения, сожжения, ритуальных убийств, кровопусканий, постов и сексуального воздержания. Почему? Существуют языки ритуала, которые охраняют культуру путем уплаты Тени символическим образом. Легко впасть в заблуждение, что мы защищаем культуру путем уничтожения разрушительных элементов. Но мы увидим, что не существует способа зарядить культуру энергией без их включения. Вот почему настоящая религиозная церемония должна состоять настолько же из «тьмы», насколько из «света». Еще раз взгляните на католическую мессу, и вы увидите полный баланс разрушения и созидания, зла и искупления.

Все это ловко выветривается из современных представлений. Наша нынешняя модель представляет все так, будто мы можем сделать что-то полностью творческое, что повергнет темные силы, и отпраздновать триумф. Но на самом деле требуется совершенно иное решение.

Творческий акт подтверждает целостность реальности. Это не частичный отклик. Наша любовь к свету делает нас слепыми к большей реальности и удерживает нас от более широкого взгляда. Реальность (и если это не Бог, то я не знаю что еще это может быть) находится не в любом отдельном взгляде на жизнь, сколь бы привлекательным он ни был, а в целостности нашего опыта.

Пример такого частичного прикосновения мы находим в попытке соединиться с Тенью в случае с Марией Антуанеттой. Королева скучала от жизни в одном из самых роскошных дворцов во всем мире. В один прекрасный день она решила, что хочет заняться чем-нибудь земным, и приказала выстроить на землях возле дворца коровники, чтобы она могла завести коров. Она собралась стать молочницей! Были приглашены лучшие архитекторы Франции, были построены коровники (их до сих пор можно увидеть в Версале, где они весьма ценятся за их красоту), и из Бельгии были выписаны наилучшие молочные коровы. Когда все было готово, королева собралась усесться на трехногий стул и начать карьеру молочницы. Однако в самый последний момент она нашла это безвкусным и приказала своим прислугам самим заняться дойкой.

Первоначальный импульс королевы был правильным: ей нужно было что-то, чтобы уравновесить формальность ее придворной жизни. Если бы она продолжала свой ритуал дойки, ее жизнь — и история Франции — могли бы иметь совершенно иной поворот. Вместо этого она была обезглавлена. Земная сторона придворной жизни проявилась в этом жестоком акте, хотя могла бы быть прожита в простой жизни молочницы.

Мария Антуанетта по-настоящему пыталась уравновесить свою чересчур рафинированную жизнь с помощью сельской жизни. Но она не сумела заглянуть в глубину, и ее отпугнула проза дойки. Если бы она сумела найти другой способ отдать должное своему «земному» импульсу, удерживая рафинированность придворной жизни, это было бы абсолютно гениальным решением. Кто знает, сколько на поверхностный взгляд разрушительных вещей могли бы быть предотвращены, если бы мы ритуальным образом дали право голоса Тени?

Наша судьба могла бы коренным образом измениться, если бы мы нашли в себе смелость принять противоположности. В таком случае, дойка была тем сокровищем, найденным в Тени — спасительной благодатью. Наряду с тем, что ритуальные способы находятся в темной части личности, важно помнить, что «золотые» возможности приходят из того же самого источника. И они могут сопротивляться нашим усилиям вобрать их в себя даже сильнее, чем темные элементы!

Идеал равновесия ежедневно иллюстрируется нашим американским образом жизни, но редко бывает замечен. Осмотрите долларовую купюру, которая часто бывает у вас в руках. На ней изображена пирамида с глазом на вершине. Основание треугольника представляет двойственность нашего восприятия. На оси Эго-Тень мы видим пары противоположностей: правое и левое, добро и зло, свет и тьма. До тех пор, пока мы подходим к себе с этой шкалой, лучшее, на что мы можем рассчитывать — это бесконечное противоречие. Но если мы хорошо осознаем это, то можем синтезировать противоречащие элементы и прийти к всезнающему оку в центральной точке. На долларовой купюре око находится на вершине, чтобы подчеркнуть его верховную позицию.

Свет из центральной точки не имеет противоположности. Как Чаша Грааля, он вне времени и пространства. И мы находим его в момент трансценденции. Во вспышке, которая выглядит со стороны как «серый» компромисс, происходит синтез ослепительного бриллианта. Библия говорит нам: «Если Око едино, все тело наполнится светом». Единственное око, центр качелей — это место нирваны. Оно представляет новое сознание, надпись на долларе

«Novus Ordo Seclorium», обещающую этот новый век.

Часть 2.

Романтическая любовь в качестве Тени.

Вызывает большое удивление, что наиболее сильную и высоко ценимую проекцию осуществляют, влюбляясь. Это тоже проекция Тени и, возможно, наиболее прочувствованный религиозный опыт, который хоть когда-нибудь каждому хочется получить. Вспомните, пожалуйста, что Тень, по Юнгу, это все, что лежит в бессознательной части личности. Также вспомните, что это дискуссия о влюбленности, а не об акте любви.

Влюбиться — значит спроецировать наиболее благородную и крайне ценную свою часть на персону какого-то другого человека, хотя иногда, в особых обстоятельствах, она может быть спроецирована не на человека. Есть люди, которые возлагают свое божественное содержание на профессию, искусство или даже место жительства. Язык метко отмечает, что такие люди влюблены в медицину, работы Пикассо или в долину Огайо. Как бы то ни было, большинство из наших примеров будут почерпнуты из опыта наблюдения нашего собственного представления о божественном в личности другого человека. Проверить все это затруднительно, так как мы должны сказать, что божество, которое мы видим в другом, действительно находится там, но мы не имеем возможности увидеть этого до тех пор, пока не уберем наши собственные проекции. Как трудно! Как можно сказать, что проекция неверна, но что божественность возлюбленного есть? Сделать эту тонкую дифференциацию — одна из самых деликатных и самых трудных задач в жизни.

Романтическая любовь или влюбленность отличается от любви, которая всегда тише и более человечна. Во влюбленности всегда присутствует что-то неземное, больше, чем обычная жизнь.

Проекция нашего образа Бога.

Влюбиться — значит спроецировать ту драгоценную часть своей Тени, образ Бога — неважно мужской или женский — на другого человека. Немедленно, этот человек становится носителем всего возвышенного и священного. Говорят о возлюбленном в самых возвышенных выражениях и используют божественный язык. Но это происходит в крайней правой позиции баланса и неизменно притягивает ее противоположность. Когда влюбленность оборачивается к своей противоположности, нет ничего более горького в человеческом опыте. Большинство браков на Западе начинаются с проекции, проходят через процесс освобождения от иллюзий и, по воле божьей, становятся более человечными. Это значит, что они переходят к опоре на более глубокое знание реальной личности другого человека. В то время как влюбленность соседствует с Богом, любовь основывается на реальности, гораздо лучше служащей нашим непритязательным потребностям. Хотя никто не замечает этого вовремя, влюбленность лишает возлюбленного человечности. Любопытно, что, влюбляясь в другого, люди близки к состоянию поражения, так как на самом деле ищут свою проекцию Бога, а не другого человека. Если два человека влюблены, они ступают по звездной пыли, и это длится для них бесконечно долго, потому что опыт божественного стирает для них течение времени. Только когда они спускаются на землю, они, наконец, смотрят друг на друга реалистично, и только тогда существует возможность зрелой любви. Если один человек влюблен, а другой — нет, тот, кто более холоден, готов сказать: «Наши отношения могли бы быть гораздо лучше, если бы ты глядел на меня самого, а не на тот образ, что ты создал».

Карикатура Джеймса Тербора подводит итог этой стадии разочарования. Муж и жена средних лет обращаются друг к другу со словами: «Ну и кто забрал все то волшебство?» Действительно, когда проекция влюбленного истощается, другая сторона реальности — и очень темные вещи, что могут происходить между людьми — берет верх. Если мы можем это пережить, то потом у нас появляется человеческая любовь, намного менее экзальтированная, чем божественная, но намного более стабильная.

Тень очень важна в браке, и мы можем построить или разрушить отношения в зависимости от того, насколько мы осознаны в этом. Мы забываем, что во влюбленности должны также прийти к согласию с тем, что мы находим раздражающим и безвкусным — явно нетерпимым — в другом, и даже в самом себе. Тем не менее, именно эта конфронтация приводит нашему серьезному росту.

Я недавно слышал об одной паре, у которой достало здравого смысла обратиться к Тени, проведя предсвадебную церемонию. В ночь перед свадьбой они дали ритуальные «Теневые обеты». Жених говорил: «Я дам тебе имя и заставлю мир видеть тебя в качестве моего продолжения». Невеста отвечала: «А я буду делать вид, что покладиста и нежна с тобой, в то время как сама буду тайно все контролировать. И если что-то пойдет не так, я отберу у тебя все деньги и твой дом». Затем они выпили шампанского и посмеялись здоровым смехом над своими слабостями, зная, что в русле брака эти теневые фигуры неизбежно отступят. Они управляли игрой, так как узнали Тень и разоблачили ее.

Когда мы проецируем наш образ Бога на нашего супруга, это так же опасно, как проецирование наших темных качеств, страхов и тревоги. Мы говорим возлюбленному: «Я ожидаю, что ты дашь мне божественное вдохновение, будешь духовным источником моего творческого начала. Я вручаю тебе силу преобразить мою жизнь». В этом случае мы просим возлюбленного делать то, что в прошлом выполняли духовные практики: принести обновление, искупить грехи, спасти наши души.

В двадцатом столетии произошло нечто из ряда вон выходящее, когда из коллективного бессознательного выделился романтизм, и мы открыли искусство находить божественную природу в другом человеческом бытии. В восточном мире это было известно намного раньше, но ограничено отношениями между гуру и его учеником. Сознающий великую силу этого опыта, восточный мир удерживал ее в узких рамках религиозной жизни и запрещал его в повседневных взаимоотношениях. Это мудро: помещать такую силу в большую по размеру емкость, достаточную, чтобы ее вместить. Обычные человеческие отношения, на фоне которых мы разыгрываем эту божественную трагедию, не имеют такой вместимости.

Способность влюбляться, романтическая любовь, относительно недавно появились в нашей истории. Вместе с ней западный мир утратил самое возвышенное чувство и приобрел величайшее страдание, которого мы доселе не знали. Практически каждая современная повесть обращается к нашей мощной мотивации влюбиться — или к страху безответной или невостребованной любви. К лучшему или к худшему, но современное человечество обладает романтической силой. Как лучшее, это наивысшая способность человеческой расы, как худшее — это, возможно, самый болезненный опыт, который нам известен. За ветрами, которые разнеслись в двенадцатом столетии, последовали ураганы в двадцатом.

Мы унаследовали два мифа, которые появились в двенадцатом столетии. Миф о Чаше Грааля повествует об индивидуации и божественном госте; миф о Тристане и Изольде вводит нас в энергию романтической любви. Оба предлагают новое содержание для прямого переживания Бога. Мог ли быть этот бесценный опыт ассимилирован, до сих пор остается под вопросом. До появления этих двух великих мифов западный человек почитал величие Бога совместно с обществом. Бог присутствовал в молельне храма и слишком напрямую не касался личной жизни каждого. Каждый поклонялся в согласии с микрокосмом, совершая те действия, которые соответствовали его собственному небольшому росту. Это безопасность, святость, ритуал. Таким это остается в других культурах до наших дней. А мы еще в двенадцатом столетии приняли во внимание потрясающую возможность прикоснуться к высочайшему напряжению близости к Богу в личном опыте. В этих двух мифах человечество говорит: «Моисей мог бояться увидеть Господа, а я увижу!» Понять эти два мифа значит понять современную дилемму. Истинный миф позволяет продиагностировать целую культуру, это бесценное проникновение в ее характер и судьбу.

Тристан и Изольда показали нам один исход из романтической любви. Они продемонстрировали нам ловушки, в которые мы попадаем, проецируя божественное на жизнь другого человека. Со смертельным ужасом мы видим хаос, который следует, как только мы начинаем смешивать два этих уровня. Это что-то наподобие того, что получится, если подключить домашнюю электропроводку к линии мощностью в десять киловольт. Никакая домашняя система, рассчитанная на 110 вольт, не выдержит эту перегрузку. Манящая напряжением в десять тысяч вольт, такая энергия может храниться только в контейнере, соответствующем ее силе. Ни один рядовой человек не имеет такого контейнера, который уцелеет после воздействия десяти тысяч вольт. Тем не менее, наша культура предписывает такой десятитысячевольтовый опыт для каждого брака. Когда брак выживает, это значит, что супруги спустились на человеческий уровень 110 вольт, и научились искусству любви.

110-вольтовая любовь гораздо ценнее и легче усваивается человеком, чем экстравагантное пиротехническое шоу вольтовой дуги в десять тысяч накалом. Любовь, в человеческой соразмерности, гораздо ценнее, чем романтический опыт «взлета на небеса».

Персональный опыт романтизма.

История Тристана и Изольды повествует о двух влюбленных, которые отказались от защиты, даваемой соблюдением традиции, и были возвращены в реальность, которую ни один из них не мог выдержать. Они нечаянно выпили любовное зелье, которое было приготовлено для короля и королевы и придало им божественную силу, с которой они были не в силах совладать. Немногие люди смогли вынести подобное с тех пор. В лучшем случае, мы приобретаем новые способности, которые мы можем развить, — если хватит времени; в худшем — это может стать непростительным грехом, который вносит в нашу собственную энергетику нечто огромное и лишенное человеческих чувств. Во всяком случае, мы соприкоснулись с энергией в десять тысяч вольт и очень плохо обошлись с ней.

Не похоже, что человечество выпустит из рук эту чудовищную энергию, и я не уверен, что она может быть возвращена в тот источник, откуда она пришла, даже если бы мы этого захотели. Мы, современные люди, обнаруживаем себя перед дилеммой: у нас есть энергия, которую мы не в силах вынести, но не можем отпустить.

Миф Тристана и Изольды разыгрывается заново каждой парой влюбленных, однако, у нас есть шанс поспособствовать эволюции путем сознательного использования искусства любовных отношений. Если становится возможным увидеть величие Господа — во всех его светлых и темных аспектах — этот опыт не закончится в горечи и разочаровании.

По прошествии многих столетий зрелище воплощения Бога в человеческом облике стало для нас доступным, и не удивительно, что для полного развития и стабилизации этого опыта потребуется некоторое время.

Признание силы, что находится в нашей Тени — чрезвычайно вызывающая задача. Мы не можем признать ее путем присвоения, так как Эго — чересчур малое вместилище для нее, оно раздуется от гордости. Если бы удалось присвоить ее, человек мог бы заявить, что он Бог, или, что одинаково абсурдно, что Бог мертв. Ницше подошел к этому на опасное расстояние и заплатил за это своим рассудком. Проецировать эту силу означает наделять другого человека сверхчеловеческими чертами, которые невозможно выдержать. Единственное, что остается, найти способ выражения для нашей религиозной жизни, который придет в согласие с этой огромной сверхперсональной силой.

Я вспоминаю сон, который мне приснился около тридцати лет назад, в котором эта дилемма заявила о себе в моей жизни:

Существует кольцо, дающее его обладателю неслыханное могущество. С его помощью можно стать невидимым, мгновенно перенестись на любое расстояние, обладать властью над другими. Но со временем контроль владельца кольца над его силой уменьшается, и оно само получает контроль над владельцем. Мне навстречу бежит юноша, владеющий кольцом, уже полностью находящийся в его власти. Он владел кольцом долгое время и больше не может делать эти волшебные фокусы с невидимостью и тому подобным. Полиция преследует его, чтобы забрать у него опасное кольцо, пока он не натворил с ним чего-то непредсказуемо опасного. Он больше не может ускользать от них, так как магические способности кольца улетучились, и сохранилась только власть темной стороны. Он приближается ко мне, бросает кольцо в мои руки, и полиция теперь переключится на меня. Я как новый владелец кольца, смогу воспользоваться всеми его магическими свойствами, и легко уйду от полиции. Но я знаю, что через двадцать лет я окажусь точно в такой же ситуации, как этот юноша. У меня всего пять секунд для принятия решения, прежде чем кольцо приобретет надо мной власть и наполнит меня непробиваемым чванством. За эти пять секунд я поднимаю кольцо как можно выше над своей головой и изо всех сил бросаю его на землю. Именно в этот миг полиция настигает меня, и мы все вместе бросаемся на колени, чтобы убедиться, что от кольца не осталось ничего, ни единого кусочка, который мог бы остаться и начать это все сначала. Мы не находим ни единого кусочка кольца, кроме золотого сияния на земле, оставшегося от рассыпавшегося кольца. Полиция поздравляет меня, и мы уходим на ближайший пруд любоваться золотыми рыбками.

Эта драма — о том, что обычный человек принимает решение вернуть огромную сверхперсональную силу обратно в землю и не использовать ее для своих личных целей. В критические моменты всегда можно разобрать, что принадлежит тебе, а что нет. Есть момент здравомыслия, когда решение возможно. Пропустив этот момент, человек опьяненный обретенным могуществом, может злоупотребить им.

То же самое происходит, когда мы имеем дело с силой романтической любви. В браках точно так же, мы можем подержать кольцо только несколько коротких мгновений или будем разрушены шоком 10 000-вольтового напряжения, когда мы видим божество в наших супругах. Это опыт не того рода, который обычные люди могут выдерживать в течение долгого времени. И поэтому мы должны вернуть эту энергию обратно Богу и земле. Если мы можем увидеть в браке божественную силу, это облегчает возвращение к обычному уровню напряжения, и наша история не должна закончиться как у Тристана и Изольды.

Есть еще одна древняя легенда, которая предупреждает нас, что мы должны остановиться и отдать дань божеству как источнику всех любовных отношений. Она пришла к нам из древней Греции. Это история Аталанты, сильной и умной женщины, которая была самой быстрой бегуньей в мире. Она отправилась с Ясоном на поиски Золотого Руна и состязалась даже с мужчинами. Когда ее стали принуждать к замужеству, она сказала, что выйдет замуж только за того, кто победит ее в состязании, зная, что это невыполнимая задача. Аталанта очень похожа на наших современных героинь — амбициозная, совершенная и хорошо себя чувствующая в мире мужчин. Проблема в том, что у нее нет опыта в искусстве строить отношения.

Юный Гиппомен, влюбившись в нее, обратился за помощью богини Афродиты. Заинтригованная девушкой, которая так мало заботится о своей красоте, Афродита дала просителю три золотых яблока, и в ходе состязания Гиппомен бросал их к ногам девушки. Пока Аталанта останавливалась, чтобы поднять их, юноша обогнал ее и выиграл право взять ее в жены. Но, увы, после этого страстно жаждущие любовники заключили брак без жертвоприношения в храме Афродиты. Богиня пришла в такую ярость, что превратила их во львов, и заставила их катить ее колесницу по небу.

У древних не было иллюзий относительно романтической любви: они знали, что эти чувства проходят скоротечно, как подарок небес. В этом было меньше чванства: люди являлись лишь носителями божественной энергии. Сегодня, когда эта сила даруется нам, нужен ритуал благодарения, чтобы принять ее, и способ возвратить ее в законный источник.

Парадокс как религиозный опыт.

Когда мы сознательно устанавливаем контакт с Тенью, мы изучаем очень мощный аспект нашей личности, который почти повсюду скрывается и избегается. И здесь мы приходим к парадоксу.

Парадокс в том, в нашем современном мире нам так мало нужен этот артезианский источник смысла. Во всех великих мифах содержится инструкция о его нахождении и напоминание о том, что сокровище будет обнаружено в самых непопулярных и наименее ожидаемых местах. Чего хорошего можно ожидать из Назарета? Какое богатство спрятано на вашем заднем дворе? Применительно к внутренней реальности: что хорошего можно ожидать от вашей Тени? Удивительно, что из этой пренебрегаемой части может прийти самое лучшее. Чтобы избежать этого болезненного парадокса, мы будем стараться обойти его всеми возможными способами; но в этом отказе мы только обрекаем самих себя на бесполезный опыт отрицания. Отрицание приносит сокрушительное бремя бессмысленности. Можно вынести любое страдание, если оно имеет смысл, но бессмысленность невыносима. Отрицание тяжело и разрушительно, однако в парадоксе содержится творчество. Это несущее прилив сил принятие реальности. Все виды религиозного опыта в своих исторических формах выражены в парадоксе. Проверьте христианские символы веры, которые сформулированы как раз на таком парадоксальном языке. В то время как отрицание статично и непродуктивно, парадокс оставляет место для молитвы и таинства.

Пример: любой человеческий опыт может быть выражен в терминах парадокса. Электрическая розетка на стене имеет две дырки, соответствующие положительному и отрицательному электрическому заряду. Из этой оппозиции происходит применимость электрического тока. День понятен только в контрасте с ночью. Маскулинность значима только в сопоставлении с фемининностью. Активность имеет смысл только в отношении к отдыху. Вкус — это вопрос контрастов. Верх возможен только в присутствии низа. Чем будет север без юга? Где я буду без тебя? Что за удовольствие без воздержания?

По какой-то непонятной причине мы часто отказываемся от этой парадоксальной природы реальности и в какой-то идиотский момент думаем, что мы можем действовать вне этого. В этот самый миг мы как раз и делаем это, мы переводим парадокс в его противоположность. Когда вместо досуга безработица, вдвойне хуже. Индивидуальное страдание начинается, когда мы распинаем себя между этими крайностями. Если мы пытаемся обратиться к одному, не обращая внимания на другое, мы сводим парадокс до конфликта. Однако к обеим сторонам в оппозиции нужно относиться с равным уважением. Позволить себе испытать замешательство — это первый шаг на пути к исцелению. * Тогда болезненное страдание от конфликта трансформируется в загадочность парадокса.

Самый быстрый способ, который мне известен, чтобы сломить личность, состоит в том, что ей или ему дают два набора противоречащих друг другу смыслов — это как раз то, что мы делаем в современной культуре, с ее воскресной и будничной моралью. Христианством мы научены следовать набору ценностей, которые почти полностью игнорируются в ежедневной деловой жизни. Как человеку с этим справиться?

В какой-то момент — обычно в середине жизни — напряжение становится слишком сильным, и две эти противоположные точки зрения требуют новых и разных средств. Мы больше не можем позволять себе разрываться между ними двумя. Давление становится таким сильным, что надо что-то отдать.

Мы ненавидим парадокс, поскольку он приносит такую боль, но это самый непосредственный опыт реальности, выходящий за пределы нашей обычной системы суждений и приводящий к наиболее потрясающим озарениям. Он выталкивает нас за пределы нас самих и разрушает наивные и неадекватные способы адаптации. Большую часть времени мы поддерживаем обе противоречащие точки зрения и избегаем конфронтации. Это характерная особенность современной жизни многих людей. В обычной жизни мы находим бесконечные примеры этого разделения взглядов. Мне нужно ходить на работу, но я не хочу; мне не нравится мой сосед, но я должен быть вежливым с ним; мне бы стоило немного похудеть, но я так сильно люблю некоторые продукты; мой бюджет обременен чрезмерными налогами, но… Существуют конфликты, в которых мы живем постоянно. Пока эти иллюзии не будут разрушены, такая боль может присутствовать. Мы не можем просто стереть одну сторону баланса. Но мы можем изменить наш взгляд на эту проблему. Если мы признаем эти противоречащие элементы и стерпим их столкновение при полном осознании того, что происходит, мы примем парадокс. Вместимость для парадокса это измерение духовного плана и несомненный признак зрелости.

Продвинуться от оппозиции (всегда спор) к парадоксу (всегда святость) это сделать скачок осознавания. Этот скачок проносит нас через хаос средневековья и дает перспективу, которая освещает оставшиеся годы жизни.

Это полезное упражнение — перечислить противоположности, с которыми мы сталкиваемся, а потом перевести их область парадокса. Мы можем начать с двух наборов ценностей: ежедневные практические установки, с которыми практически каждый согласен, и религиозные правила, которые нам заданы.

Мало кто поспорит с практическими ценностями, что перечислены. «Побеждать» — хорошо; «получать» находится на положительной стороне шкалы; хороший доход — это великолепно; питаться само по себе значит жить; действия делают вещи выполненными; зарабатывать есть символ ответственности, обладать значит быть оплотом сообщества и состоятельной личностью; владение несет безопасность; быть занятым достойно (дьявол находит работу для праздных рук); секс — краеугольный камень нашей жизни; быть решительным равно быть продуктивным и надежным; свобода — основное направление нашей формы правления; выбор священен для свободного человека; сила означает эффективность; сфокусированное сознание лучшее противоядие от мечтательной полуосознанности примитивных людей; понятность важна; каждый знает, что больше — лучше.

____________________

*Поучительно, что слово «страдание» произошло от латинского sub plus ferre, означающего выносить или позволять.

обладание

отдача

владение

бедность

активность

пассивность

секс

обет безбрачия

решительность

созерцательность

свобода

смирение перед авторитетом

выбор

долг

демократия

послушание

ясное сознание

медитативное погружение

умеренность

экстаз

фокусировка

«видение»

вера в то, что больше — это лучше

Вера в то, что меньше — это лучше

Эти добродетели престижны и не подвергаются сомнению в нашем западном мире. Наша культура опирается на них и создает на их основе свои лучшие произведения.

А что другой список, религиозные ценности? Мы слышим о них почти каждое воскресенье, и они составляют подтекст нашей христианской культуры. Нам говорят с кафедры проповедника, что отдавать лучше, чем брать; продай все, что имеешь, и раздай бедным; поститься значит обретать духовные богатства; подставь другую щеку: «Благословенны нищие духом, ибо их есть царство Божие»; «У них не было ничего своего, зато было все общее». В рассказе о работящей Марте и молчаливой Мэри мы знаем, что Мэри из двух — лучшая.

Безбрачие — высшая добродетель, предписываемая для священников и монахинь, которые являются образцом нашей христианской культуры. Нам также говорят: не судите; каждый вопрос переадресуйте власть имущим; выбор должен быть сделан старшим; смирение — высшая добродетель; там, где сила, нет любви; засыпать от воздержания в еде или истощения значит быть на пороге видения; экстаз — прирожденное право каждого христианина; ликовать от вина Господня — цель жизни.

Что за несоответствие? Однако, каждый из нас живет в этом несоответствии, независимо от нашей приверженности христианским ценностям. Они встроены в наш язык, обычаи, истории. Наша Конституция опирается на свободу и демократию — право каждого выбирать собственную дорогу — но наши религиозные учения рассматривают нас как нечто, подчиненное большему, нежели наши частные «я». Тут нами управляет воля Господа. Противоречие, возможно, не более очевидное, чем на наших монетах, имеющих надпись: «На Бога уповаем». Не удивительно, что возникает движение, призывающее убрать эту фразу, поскольку большинство людей больше не уповают на Бога.

Я вернулся из одной поездки в Индию, переполненный религиозными представлениями этой мистической страны, индийской созерцательностью и буддийским недеянием. Я почерпнул из этих доктрин, что воля Бога едина, и если ты думаешь, что есть выбор между двумя альтернативами, ты еще не сделал домашнее задание. Когда исход ясен, абсолютно очевидно, что нужно делать; в этом нет выбора, потому что божественный разум един и не знает двойственности.

Я как раз систематизировал то, чему научился, когда получил письмо от друга. Заголовок на бланке его организации гласил: «Мы видим свое предназначение в том, чтобы максимально возможно расширить поле выбора для каждого человека». Восток общается с Западом сквозь такую пропасть! Я должен обратить внимание на то, что мои индийские друзья живут в относительном мире, в то время как мои американские друзья, так приверженные принятию решений, напряженные и тревожные люди.

Каждая добродетель в мире приобретает ценность за счет своей противоположности. Свет ничего бы не значил без тьмы, мужественность без женственности, забота без заброшенности. Истины всегда существуют парами, и нужно впитать это в себя, чтобы жить в согласии с реальностью. Страдать означает позволять, и в этом значении страдающий позволяет существовать тайне двойственности. Когда бы вы ни сделали это, немедленно что-то другое делает то. Такова реальность.

И что из этого? Что мы делаем с этим на первый взгляд невыносимым противоречием? Это жизненно важный вопрос, который лежит в основе любой невротической диссоциации и каждой психологической проблемы. Если мы подходим к этому вопросу неправильно, мы впадаем в невротический паралич, в котором мы не можем сделать ничего. А там мы обнаруживаем, что чувствуем такую тревогу, что не можем делать даже этого! Мы не можем ни действовать, ни оставаться на месте. На этом месте останавливаются многие люди, и их страдание очень интенсивно. Если мы начинаем делать это, нас настигает чувство вины в присутствии того, — и мы ловимся в силки бесконечного страдания, от которого нет спасения. Если мы делаем что-то, что приносит нам удовольствие, мы портим его тем, что испытываем чувство вины, что не делаем того, что должны. Если мы делаем то, что должны, тогда то, чего мы хотим и о чем мы мечтаем, отвлекает нас от правильного выполнения этого дела. Бетховен описал это на языке музыки в скерцо к Девятой симфонии. Музыка ходит и ходит по одному и тому же кругу, снова возвращаясь к началу, и в этом нет разрешения. Только в финале происходит сдвиг, который находит освобождающий синтез, и все заканчивается громким криком радости.

Случалось ли, что школьный учитель по математике провоцировал Вас, доказывая (для учебного примера) что два равно трем? Доказательство написано на доске, и ни один из студентов не успевает быстро сообразить, в чем там дело, чтобы найти ошибку. Обман в том, что в ходе доказательства что-нибудь делится на ноль, и, поскольку это невозможно, доказательство дает неправильный результат. Мы обосновываем наши психологические уравнения примерно в том же стиле, и получаем столь же неправильные решения.

В противоположностях, на которые я полагаюсь, есть фундаментальная ошибка. Двойственность — это такая же неправда, как утверждение, что два равно трем. Если бы это было истинной реальностью, я не уверен, что кто-нибудь сумел в ней выжить. Наши психические структуры пришли бы в негодность. И иногда так и происходит!

Наша ошибка (хвала Господу, что есть эта ошибка, иначе жизнь была бы невыносимой!) состоит в том, что мы используем слово религия в неправильном смысле. Слово religion происходит от латинского корня re, означающего вновь, и ligature, то есть связывать, соединять, наводить мосты. Общеизвестное слово ligature произошло от того же корня. Таким образом, слово религия означает воссоединение. Оно никогда не может быть закреплено за одной частью из пары противоположностей. В предшествующей дискуссии я отмечал одностороннность религиозной позиции. Это блестящая, благостная ошибка, и это является основанием для большинства невротических страданий человечества. Думать, что один способ действий нечестивый, а другой — святой, значит ужасно злоупотребить языком. Не существует такой вещи, как религиозный акт или перечень характеристик. Может быть только религиозное прозрение, которое соединяет или исцеляет. Это то, что восстанавливает и согласует между собой противоречия, которые мучают каждого из нас. Религиозная способность — это искусство, состоящее в том, чтобы, взяв противоположности и соединив их вновь, преодолеть разрыв, который вызвал столько страдания. Это помогает нам продвинуться от противоречия — того болезненного состояния, когда вещи противостоят друг другу — в поле парадокса, где мы имеем возможность принять в расчет одновременно две противоречивых точки зрения, и дать им равное право на существование. Тогда, и только тогда, появляется возможность передышки, духовный опыт противостояния приводит к гармоничной целостности — дающей нам единство, намного более полное, чем каждая из них по отдельности.

Сказать, что отдавать лучше, чем брать, значит потворствовать появлению ошибки, подобной доказательству, что два равно трем. Сфокусироваться на одном элементе из пары противоположностей, как «религиозной» — это в полном смысле слова ошибка. Только область синтеза заслуживает внимания.

Мы должны восстановить слово религиозный в его истинном значении; тогда оно возвратит себе исцеляющую силу. Исцелять, соединять, связывать, наводить мосты, возвращать обратно снова — это священные способности.

Чудо парадокса.

Перевести нашу энергию из противостояния в парадокс — это очень большой скачок в эволюции. Признавать противопоставление значит бороться с неразрешимостью жизненных проблем и событий. Большинство людей проводят свою жизнь, энергично поддерживая эту борьбу внутри себя. Достаточно только послушать любой откровенный дружеский разговор, чтобы услышать изложение перечня всего, что для них неправильно. Огромное количество энергии расходуется современным человеком на противопоставление своей собственной ситуации. Противопоставление — нечто вроде небольшого объезда по кругу; оно отбирает нашу энергию подобно кровотечению.

Трансформировать противопоставление в парадокс это позволить обеим исходным сторонам, обеим парам оппозиции существовать полноправно и равноценно. Пример: Я бы поработал сегодня утром над проектом, но я не чувствую, что мне это нравится, и я бы хотел сделать еще что-нибудь. Два эти противоположных желания взаимно уничтожают друг друга, если я позволяю им оставаться в оппозиции. Но если я оставлю их на некоторое время, они выберут решение, приемлемое для обоих; или, что даже лучше, ситуацию, лучшую, чем каждая из них. Иногда представляется, что компромисс лучше, чем противостояние, но это, по-прежнему, не самое хорошее решение. Я могу прогуляться с собакой, а потом заняться какой-то работой, стараясь удовлетворить как свою необходимость поработать, так и потребность в развлечении. Но это не настоящий парадокс. Если я могу достаточно долго оставаться со своими конфликтующими импульсами, две противостоящие силы чему-то научат друг друга и вызовут инсайт, который послужит им обоим. Это не компромисс, а глубинное понимание, которое открывает перспективу моей жизни и позволяет мне с определенностью узнать, что я должен делать. Эта определенность одно из ценнейших качеств, известных человечеству.

У меня есть искушение описать такое решение, но это ввело бы в заблуждение, так как каждое решение — плод уникальной ситуации, с которой сталкивается человек. Готовые формулы или методики в такой момент недостаточны. Решение должно вырасти из динамики противоборствующих энергий, которые сталкиваются друг с другом.

Исаак Динесен, датский автор «Из Африки», однажды написал, что в человеческом бытии существует три возможности для ощущения истинного счастья. Первая это избыток энергии. Вторая — утоление боли. Третья — полная уверенность исполнения воли Господа. Первое — привилегия юности. Второе продолжается лишь краткое мгновение. Третьего можно добиться за счет большой работы — внутренней работы. Если пройти сквозь двойственность жизни, то можно прийти к абсолютной определенности, что выполняешь волю Всевышнего. Это то наслаждение, которое каждый из нас знает, как истинное достояние, которое не дает нам покоя, или вдохновляет нас, как цель жизни.

Для этого требуется никак не меньше, чем взять оба наши списка ценностей и, вместо того, чтобы впасть в невротическую схватку, которая поставит один против другого, присвоить им благородный статус парадокса. Хорошо побеждать, также хорошо проигрывать. Хорошо иметь, также хорошо раздавать добро бедным. Свобода хороша, таково и признание авторитета. Смотреть на элементы нашей жизни парадоксальным образом значит открывать целые серии новых возможностей. Разрешите не говорить, что противоположности находятся в антитезе, но они создают божественную реальность, которая доступна нам в наших человеческих условиях. Было бы неправильно говорить, что одна составляющая из пары мирское, а вторая — религиозная. Мы должны переучиться думать, что каждая из них представляет собой божественную истину. Проблематична лишь наша неспособность разглядеть скрытое единство. Остаться лояльным к парадоксу значит заслужить право на единство. Вне всяких сомнений, наиболее ценным опытом христианской жизни является объединенное видение, самый драгоценный опыт мистической теологии, который переносит за пределы столкновения противоположностей и приводит в гармонию с Божественным.

Если мы останемся в поле парадокса, мы найдем ту единственную возможность суждения, которая вне споров и компромисса. Вместо этого мы обнаружим объединенную позицию, которая устремляет всю нашу энергию точно в фокус. Это плоды долгого просвещения.

Парадокс любви и силы.

Наверное, сложнее всего примирить такую пару противоположностей, как любовь и сила. Современный мир изорван в клочья этой дихотомией, и случается гораздо больше провалов, чем удачных попыток примирить их.

Невозможно прожить человеческую жизнь без них обоих. Сила без любви становится жестокой, любовь без силы — пресной и слабой. Однако когда два человека тесно сближаются, обычно в их жизни происходит взрыв. Большинство взаимных обвинений между ссорящимися влюбленными или супругами создает столкновение силы и любви. Отдать должное каждому из них и стерпеть напряжение парадокса благороднейшая из всех задач. Очень просто принять одно за счет другого, но это препятствует синтезу, который является единственно настоящим ответом. За неудачей следует распад на части — развод, разъединение, ссора. Истинное следование парадоксу приводит к большей преданности и мистическому объединению, в котором достаточно силы, чтобы преодолеть сложности.

Фанатизм всегда является признаком того, что одному из элементов, составляющих пару, отдано предпочтение за счет другого. Высокий накал фанатизма представляет собой яростное усилие, чтобы удерживать одну половину правды вне игры, в то время как другая половина берет верх. Это всегда формирует хрупкую и недружелюбную личность. Такой вид правоты основывается на чувстве «настоящей правоты». Мы можем захотеть услышать, что говорит другой человек, но испугаться, когда равновесие сил начинает сдвигаться. Старый способ реагирования срабатывает, и вы уверены, что вы проиграете самих себя, если уступите. А как Эго старается, чтобы сохранить «статус кво»! В таком случае нужно довериться высшему, — и иметь смелость пожертвовать своей точкой зрения ради спасения отношений. Ligare, суть религиозного опыта, есть связывание, восстановление, объединение вместе, придание целостности, нахождение того, что противостоит разъединенности. Наше будущее опирается на такое представление о религии.

Тень как доступ к парадоксу.

Мы начали с обсуждения Тени и можем задаться хорошим вопросом: Что должен парадокс сделать с Тенью? Он должен все сделать с Тенью, потому что там не может быть парадокса — этого возвышенного места воссоединения — до тех пор, пока не произойдет принятие Тени и признание за ней соответствующего места и ценности. Признать собственную Тень означает подготовить почву для духовного опыта. Библия и множество историй повествуют нам о том, что материал для святости нужно отыскать в самых простых местах и среди повседневных событий. В мифах утверждается, что драгоценнейшая жемчужина должна быть найдена в наших ежедневных конфликтах и противоречиях. Ни у кого нет недостатка в подобном опыте. Кто-то однажды сказал, что «Шекспир мог бы заглянуть в любой дом и найти там бессмертную драму». Загляните в жизнь любого человека, и вы обнаружите там парадоксы, что являются подготовкой к религиозной жизни, зрелище которой гораздо величественнее, чем индивидуальная жизнь. Конфликт — парадокс — откровение: таков процесс духовного прогресса.

Кто не влюблялся хоть раз в того, в кого не должен был? Хранить верность этому и оставаться в то же самое время в рамках этических и моральных смыслов значит утвердить стадию Самости, нечто большего, чем отдельное Я.

Кто не проводил большую часть своего времени в рассуждениях о том, взяться ли уже за работу или побездельничать еще немного и остаться в блаженном «нигде»? Ни один из вариантов сам по себе не является священным; но именно в парадоксе между ними находится священное место.

Люди приходят в кабинет для консультирования и с большим смущением и страданием предъявляют конфликт ценностей. Они хотят его разрешения, но могли бы получить нечто большее, если бы могли попросить об осознанности, чтобы суметь вынести парадокс. Моя подруга пришла к назначенному часу на прием к доктору Мейеру из Цюриха, известному единственным словом «да», которое он говорит в ответ на все. В добротном английском стиле моя подруга бесстрашно изложила перед ним всю сложность своей жизни. Она разрыдалась и прокричала, что не в силах больше это терпеть. «Да, хорошо, — ответил доктор Мейер. — „Теперь что-нибудь случится“. Это суровое лечение, но оно правильно для тех, кто в силах его вынести.

Когда неудержимое ядро пробивает неприступную стену, мы обнаруживаем религиозный опыт. Здесь ценно то, что можно вырасти. Юнг сказал однажды: «Найдите то, чего индивидуум боится больше всего, это и есть зона ближайшего развития». Эго формуется как металл между молотом и наковальней.

Это для храбрых, и нелегко найти моральную или этическую опору, достаточно выносливую для этого процесса. Героизм может быть переопределен для нашего времени как способность выдержать парадокс.

Итак, если говорить практически, что вы делаете? Даже задавание такого вопроса уже выводит вас из центра, потому что это заставляет вас выбирать между действием и бытием. Не беззаботное решение будет работать. Раннее издание Психология сегодня восклицала в самоуверенных фразах на обложке «Не делайте ничего. Присутствуйте там». Можно подшутить над этим, что нам подсовывают буддизм там, где мы в нем вряд ли нуждаемся. Парадокс приводит к следующей стадии развития за счет высокоосознанного ожидания. Эго может больше не делать ничего; оно должно ждать того, что больше его. Доктор Мария-Луиза фон Франк в присущей ей чистосердечной манере рассказывает:

Юнг сказал, что быть в ситуации, в которой нет выхода, или находиться в конфликте, у которого нет разрешения, есть классическое начало процесса индивидуации. Это значит быть ситуацией без решения: бессознательное хочет получить безнадежный конфликт, чтобы направить эго-сознание в стену, так, чтобы человек осознал: что бы он ни делал, все неправильно, каким бы путем он ни двигался, все решения будут неверны. Это означает победить превосходство Эго, которое всегда действует, исходя из иллюзии, что у него есть ответственность решать. Естественно, если человек говорит: «Ну, тогда я просто позволю всему идти самому по себе, и не буду принимать решения, а только потяну время и увильну от этого», целостность не достигается, поскольку тогда и правда ничего не происходит. Но если он достаточно этичен, чтобы страдание достигло ядра его личности, тогда обычно… Самость обнаруживает себя. Говоря религиозным языком ситуация без выхода несет значение подталкивающей человека отдаться на волю Всевышнего. На языке психологии, безвыходная ситуация, которую Анима с большим мастерством организует в жизни мужчины, продвигает его к условию, когда он становится способным вместить опыт проживания Самости. Думая об Аниме как о проводнике души, мы склонны думать о Беатриче, ведущей Данте в Рай. Но нам не стоит забывать, что он испытал это только после того, как прошел через Ад. Естественно, Анима не берет мужчину за руку и не ведет его прямиком в Рай; вначале она окунает в кипящий котел, где он варится некоторое время. *

Согласиться на парадокс — означает согласиться на страдание, которое больше, чем Эго. Духовный опыт приобретается как раз в этой точке неразрешимости, где мы чувствуем, что больше не можем продвинуться. Это приглашение к тому, что больше, чем единичная индивидуальность.

___________________________

*Мария-Луиза фон Франц. Интерпретация волшебных сказок. (Нью-Йорк спринг публикейшенз, 1970). Гл. VI, п. 4.

Глава 3.

Мандорла.

Слава Богу, есть понятие, которое может вывести нас из тупика. К счастью, оно имеется в нашей собственной христианской культуре, и нам не надо отправляться в поисках выхода в какие-то экзотические места.

Речь идет о мандорле, идее средневекового христианства, в котором она охватывала все, забытой в наше время. Вы можете найти ее в любой средневековой книге по теологии, но редко кто говорит о ней сейчас. Это слишком ценная идея, чтобы утратить ее.

Каждый знает, что такое мандала, хотя это санскритский термин, перенятый из Индии и Тибета. Мандала — это полный круг или границы области, которая является изображением целостности. Мы часто находим это изображение на Тибетских танка, картинах, обычно с изображением Будды, с его многочисленными атрибутами, которые висят на стене молельной комнаты или церкви как напоминание о целостности жизни. Мандала — это средство, которое напоминает нам о нашей целостности с Богом и всем живущим. Учитель в Тибете часто рисует мандалу для своего ученика и оставляет его медитировать над этим символом в течение долгих лет, прежде чем дать ему инструкцию для следующего этапа. Мандала также может быть найдена в круглых окнах Готической архитектуры, и она зачастую появляется в качестве целительного символа в христианском искусстве. Мандалы возникают в сновидениях, когда личность человека особенно фрагментарна, и сновидящий нуждается в этом успокаивающем символе. Был особенно тяжелый период в жизни Доктора Юнга, когда он каждое утро рисовал мандалу, чтобы сохранять свой рассудок в равновесии и гармонии.

Мандорла также обладает исцеляющим эффектом, но она имеет другую форму. Мандорла — это сегмент миндалевидной формы, который образуется при наложении двух окружностей. Не случайность, что mandorla также итальянское название миндаля. Этот символ означает никак не меньше, чем совпадение противоположностей, которые мы исследовали. Обычно мандорла описывается как соединение неба и земли. Среди нас не найдется ни одного, кто не разрывался бы между противоречащими требованиями небесного и земного: мандорла учит нас, как достичь примирения. Христос и Дева часто изображаются внутри мандорлы. Это напоминает нам, что мы разделяем обе природы, как небесную, так и земную. Христианство обеспечивает замечательное подтверждение женского начала жизни, давая ему место в мандорле, и Дева в ней прославляется так же часто, как Христос. Превосходные экземпляры мандорлы появляются в оформлении главного входа многих великих западных соборов Европы, с Христом и Девой, изображенными таким образом.

Исцеляющая природа мандорлы.

Мандорла настолько важна для нашего расчлененного мира, что мы исследуем ее подробно. В нашем исследовании Тени мы говорили о парах противоположностей. Неотъемлемой особенностью нашей культурной жизни является противопоставление хороших способностей плохим и изгнание плохих настолько тщательно, что мы утрачиваем даже малейшие следы их существования. Эти изгнанные элементы составляют нашу Тень, но они не всегда остаются в изгнании, и где-то в середине жизни они возвращаются, как ветхозаветные козлы отпущения из пустыни.

Что можно сделать, когда приходит час расплаты за изгнанные элементы? Тогда приходит время для постижения мандорлы.

Мандорла обладает замечательным целительным и поддерживающим действием. Когда в период усталости или уныния, человек «затюкан» жизнью до такой степени, что больше не может жить в напряжении между противоположностями, мандорла показывает, что можно делать. Когда самые исполинские усилия и строжайшая дисциплина не в состоянии помочь выдерживать несущие боль безвыходные противоречия жизни, всем нам нужна мандорла. Она помогает нам переместиться из культурной жизни в духовную. (К счастью, это не приводит к окончанию нашей культурной жизни, потому что как раз в это момент она достаточно хорошо выстроена, чтобы выдержать это).

Мандорла начинает исцеление раскола. Зона наложения поначалу обычно очень мала, подобно тонюсенькому серпику нарождающегося месяца, но это только начало. С течением времени, чем больше становится наложение, тем лучше и полнее исцеление. Мандорла связывает вместе то, что было разъединено и соединяет то, что было нецелостным. Это самый впечатляющий духовный опыт, какой мы только можем иметь в жизни.

Мандорла — это место поэзии. Долг настоящего поэта — взять разъединенный на части мир, в котором мы находим себя, и создать из него гармонию. В своих «Четырех квартетах» Т. С. Элиот пишет: «Огонь и роза есть одно». * Благодаря наложению двух элементов, огня и цветка, он создает мандорлу. Мы восхищаемся глубинами своей души, которой сообщается, что огонь трансформации и цветок возрождения суть одно и то же. Вся поэзия базируется на утверждении, что это есть то. Когда образы накладываются, у нас есть мистическое утверждение единства. Мы чувствуем в этотм безопасность и уверенность среди своего разъединенного мира, и поэт преподносит нам дар синтеза.

Великая поэзия совершает такие скачки и соединяет красоту и ужас существования. У нее есть способность удивлять и шокировать — напоминать нам, что между вещами, которые мы всегда принимали за противоположные, есть связи.

Язык в качестве мандорлы.

Весь язык представляет собой мандорлу: хорошо выстроенное предложение явление той же природы. Наверное, именно поэтому нам так нравится вести беседы, поскольку хорошая беседа восстанавливает единство разрозненного мира. Плохо сформулированное предложение с бедной грамматикой задевает нас, вероятно, из-за того, что оно несовершенно сочетает в себе элементы и не выполняет своей объединяющей задачи.

Наш основной глагол быть — величайший объединитель. ** Предложение с глаголом быть — это утверждение тождества и исцеление разрыва между двумя элементами. Оно приводит в связь подлежащее со сказуемым. Мы говорим: «Я есмь он», а не «Я он». Я и он есть одно и то же, утверждение мистического единства разностей.

Все предложения создают тождество, даже без глагола быть, хотя это может быть менее очевидным. Каждый глагол создает основу целостности. «Я пойду домой» или «Сейчас я буду музицировать» подразумевает особую тождественность между «Я» и «дом» или «Я» и «музыка». Формулировка любого хорошо выстроенного предложения означает создание единства из двойственности. Это обладает чрезвычайным целительным и восстанавливающим действием. Мы все поэты и целители, когда мы корректно пользуемся языком. Мандорла создается каждый раз, когда произносится что-то верное.

________

*Т. С. Элиот, «Четыре квартета». Из Собрания поэм и пьес: 1909–1950 (Нью-Йорк, Харкорт Брейс, 1971) стр. 145.

** В английском языке глагол быть (to be) занимает особое положение, являясь во многих лексических конструкциях непереводимой, но существенной частью, создающей связь между другими частями речи. (Прим. переводчика).

Предложение подобно математическому уравнению с глаголом, олицетворяющим знак равенства. Правильно составленное предложение сообщает, что субъект равен объекту и аннулирует спор между ними двумя. Разрыв, присущий двойственности, исцеляется.

Языки, богатые глаголами, являются более могущественными, чем те, что основываются в основном на существительных. Китайский и иврит являются примерами таких языков. Человеческая речь более результативна, если она содержит в основном на глаголы. Если опираться в основном на существительные, это окажется более слабым; если вы полагаетесь на прилагательные и причастия, вы заблудитесь. Глагол — это исцеляющая опора, место для мандорлы. Можно изучить великие речи Шекспира, чтобы подтвердить величие и целительную энергию сильных глаголов.

Один друг прислал мне магнитофон задолго до того, как они появились в широком употреблении. Инструкции гласили: «Подключите прибор в сеть, нажмите кнопку А, прослушайте запись. Затем переверните кассету, нажмите на кнопку Б, приведите магнитофон в действие». Когда через пару минут я начал попытки оживить свой магнитофон, я был парализован; мне ничего не шло на ум. Однако когда часом позже магнитофон заработал, я был страшно зол, потому что исчерпал едва ли не все, что мог выразить. Таким образом была сделана магнитофонная запись, которая имела для меня чрезвычайную ценность. Когда я находился в состоянии дистресса, я делал запись и обнаруживал, что я часто проговаривал свой подход через дилемму. Я делал то, что Фрейд называл «исцеляющим выговариванием», поскольку язык, использованный надлежащим образом, является целительным средством большой силы. Мой друг жил далеко, и мы встречались редко. В одну из наших редких встреч друг сказал: «Роберт, почему так получается, что в записи ты говоришь намного умнее, чем в обычном разговоре? Не отвечай, я знаю. На магнитофоне тебя не прерывают!» Разговор с ним посредством магнитофона приводил в действие мои чувства и давал мне свободу для развития моего мышления. Вы одарите другого человека бесценным подарком, если позволите ему говорить, не внося в его речь ваше собственное содержание. Обеспечивая правильное вместилище, мы можем создавать мандорлы путем проговаривания и излечивать многие вещи. В соответствующих обстоятельствах мы становимся поэтами по праву.

Это удивительно — слушать кого-то (даже самого себя), говорящего: «Возможно — это; возможно — то, может быть, это произойдет так, не знаю, может быть иначе» — как собака в погоне за своим хвостом. Но мало-помалу два раздельных круга начинают совмещаться, и мандорла растет. Это исцеление. Это связывание воедино, квинтэссенция духовного опыта.

Все хорошие притчи являются мандорлами. Они повествуют об этом и о том, и исподволь, посредством волшебства притчи, демонстрируют, что противоположности совмещаются и, в конце концов, становятся одним и тем же. Нам нравится думать, что притча основывается на победе добра над злом, но более глубокая истина в том, что добро и зло меняются местами и становятся одним. Поскольку наша возможность для синтеза ограничена, многие притчи лишь намекают на это единство. Но любое единство, даже намек, есть исцеление.

Вы помните притчу о Моисее и неопалимой купине? Существует много кустов, и много видов горения, но в этой притче куст и горение накладываются друг на друга; куст не уничтожается, и мы знаем, что эти два слоя реальности наложились. В один миг мы обнаруживаем, что Бог рядом — это результат наложения.

Когда бы вы ни обнаружили столкновение противоположностей в вашей жизни и ни допустили возможности другого пути (куст не будет уничтожен и огонь не остановится), вы можете быть уверены в присутствии Бога. Мы очень не любим этот опыт и избегаем его любой ценой, но если мы можем выдержать его, то конфликт-без-решения есть прямой опыт божественного.

Мандорла — это прототип решения конфликта. Если хотите, это искусство исцеления.

Шекспир писал о своем искусстве («Сон в летнюю ночь» акт 5):

Так глаз поэта в бешеном вращенье,

Бросает взоры то с небес на землю, то с земли до неба;

И так фантазии телам,

Чье никому неведомо обличье, вовне перо поэта

Возвращает им их форму, и придает воздушному ничто

Определенные черты и имя. *

Тут Шекспир примиряет небеса с землей и дает место и название человеческим способностям, которые могут справиться с этим широко раскрытым взглядом.

Преодоление огромного расстояния между небом и землей превышает возможности нашего обычного видения; как правило, две непримиримых противоположности (чувство вины и потребность) создают в нас невротические структуры. Это заставляет поэта — поэта в нас — наложить составные части пары друг на друга и создать из них безупречную целостность. Кто кроме Шекспира мог привести «воздушное ничто» в гармонию с тяжеловесной реальностью земли и придать ему форму, которую могут понять простые люди? Кто кроме Шекспира в вас самих?

Возьмите то и возьмите это — и сделайте из них мандорлу.

В ваших собственных поэтических битвах вы можете добиться создания всего лишь тончайшего серпика мандорлы, который исчезнет через несколько минут. Где вчерашнее вдохновение, которое было столь захватывающим? Но если вы будете повторять это достаточно часто, оно станет постоянной основой вашего образа действия. Можно будет надеяться, что в конце вашей жизни два круга полностью перекроют друг друга. Когда кто-то истинный гражданин обоих миров, небо и земля больше не являются антагонистами. В конце становится видно, что все это время круг был один-единственный. Это и есть истинное достижение цели христианства, блаженное зрение, столь высоко ценимое в средневековой теологии. Два круга были всего лишь оптической иллюзией способности нашего восприятия — и потребности — видеть вещи двойственными.

Создание мандорл не ограничивается вербальной формой. Художник создает мандорлу с помощью формы, цвета, визуального напряжения. Музыкант делает то же самое за счет ритма, формы и тона.

Поскольку у меня хорошо развиты музыкальные способности, я знаю мандорлу этого вида лучше, чем любую другую. Есть превосходное место в последней четверти «Страстей по Матфею» Баха. Это сцена распятия на кресте, и альт исполняет соло «Господь наш Иисус простирает свою руку». Голос альта вплетает свою умиротворяющую вокальную партию в то время как контрфагот, обладающий особенно резким звучанием в нижнем регистре, создает серии переходов с интервалом в чистую септиму. Этот интервал (октава минус одна нота) в классическом контрапункте считается запретным, бессвязный — и создал из этого мандорлу. Спокойный голос альта спокойно следует своей дорогой, в _______________________

* Один мой друг сдал свое задание по контрапункту прославленному учителю и получил его обратно, подчеркнутое красным карандашом. «Переход в чистую септиму сходен с криком осла!» Мой друг вернул сочинение с комментарием: «И Баха!» — и был исключен из школы.

то время, как контрфагот создает в басовой партии гротескную буффонаду переходов с использованием

интервала в чистую септиму. И они оба вместе образуют полное единство. Лично для меня прослушивание этого гениального момента — один из наиболее исцеляющих опытов в моей жизни. Если две эти крайности могут быть сплетены вместе, чтобы создать произведение искусства, возможно и я могу свести воедино разрозненные и несвязанные элементы своей жизни.

Особенно мощный вид мандорлы можно наблюдать в обычаях курандерос из Южной Америки, которые представляют собой удивительную смесь первобытных шаманов и католических служителей. У вырубленного в скале алтаря они совершают обряд исцеления для своих пациентов. Они разделяют этот алтарь на три отдельные зоны. Правая часть заполнена священными предметами, такими, как фигурки святых, цветами, магическими талисманами, левая содержит очень темные и запрещенные элементы, такие как оружие, ножи и другие орудия разрушения. Пространство между этими противоположными элементами есть место исцеления. Послание очевидно: исцеление проистекает из наложения того, что мы определяем, как добро и зло, свет и тьма. Не светлый элемент сам по себе создает исцеление; а то место, где свет и тьма соприкасаются, и есть место возникновения чуда. Это срединное место есть мандорла. *

Мандорлу также можно станцевать. Я помню одну женщину, которая станцевала конфликтующие элементы своей психики в час, когда проходила психоанализ. Она изображала одну часть своей жизни, а затем перемещалась в противоположную часть комнаты и изображала другую. Я не настолько хорошо знаком с этой материей, и к концу часа я обнаружил себя съежившимся за спинкой своего кресла. Закончив, она пригласила меня покинуть мое укрытие и объяснила мне, что она говорила с помощью языка тела.

Можно сказать, что мандорла является только персональным опытом, и абсолютно расходится с практицизмом. Но Чинг I в гексаграмме # 61, сказал: «Если мудрец пребывает в своей келье, то его мысли могут быть слышны больше чем за тысячу миль». Если кто-то в уединении создает в своей внутренней жизни мандорлу, это становится слышно более чем за тысячу миль.

Если вы нашли кого-то, кто особенно миролюбив или чье присутствие обладает исцеляющим эффектом, то возможно причиной этого является то, что этот человек проделал свою работу с мандорлой. Если вы хотите воздействовать на окружающий вас мир, не теряйтесь в активизмах. Остановитесь на мгновенье — и создайте мандорлу. Не просто делайте — будьте этим.

Люди часто спрашивали Доктора Юнга: «Сможем ли мы справиться с этим?», имея в виду катаклизмы нашего современного мира. Он всегда отвечал: «Если достаточное число людей проделают свою внутреннюю работу». Эта работа души — единственная вещь, способная спасти нас от любого бедствия. Мандорла — это создание мира.

Я думаю, что самые прекрасные строки в Библии такие: «Если око едино, тогда все тело наполнится светом» (Матфей. 6.22). Правый глаз видит это, левый глаз видит то, но если перейти к третьему, единственному глазу, все наполнится светом. Индийцы ставят красное пятнышко в центре лба, чтобы отметить, что они достигли нирваны (или находятся на пути к нирване). В системе чакр это — наивысшая точка, доступная человеческому сознанию. Существует еще одна, седьмая чакра, но она недоступна рядовому опыту.

Поощряемые христианскими практиками, большинство западных людей вкладывают свою энергию, которую можно использовать для создания мандорлы, в бесполезное чувство вины. Вина — абсолютная потеря времени и сил. Я обычно дразнил свою бабушку баптистку, говоря, что ее вина — это грех. Она очень сильно злилась, поскольку я лишал ее самого ее любимого времяпрепровождения. Она считала, что не исполняет своего долга перед Иисусом, если не мучается за свои (или мои) грешные деяния. Вина не создает ничего: сознательная работа строит мандорлу и является исцеляющей. В мандорле нет места для раскаяния. Она требует от нас сознательной работы, а не снисходительности к себе.

Чувство вины также представляет собой дешевый суррогат парадокса. Энергию, расходуемую на чувство вины, гораздо лучше вложить в мужественный взгляд, позволяющий увидеть в нашем персональном две правды, конфликтующие между собой. Вина также самонадеянна, потому что она означает, что в конфликте мы выбираем одну из сторон, уверяясь в своей правоте. Когда принятие одной-единственной из двух сторон культивируется в процессе воспитания, оно оказывает особенно пагубное воздействие на духовную жизнь. Упустить энергию, содержащуюся в конфликте, значит пропустить шанс достичь единства — и пройти мимо исцеляющей энергии мандорлы.

Неплохо бы вспомнить о том, что древний символ Христа — две дуги, изображающие символическую рыбу — это мандорла. В конце концов, и сам Христос суть соединение божественного и человеческого ______________________

*Выражаю признательность Доктору Дугласу Шарону, куратору Музея человека в Бэйбоа Парк, Сан-Диего Калифорния.

начала. Он является прототипом примирения противоположностей и нашим проводником из области конфликта и двойственности. Ранние христиане представляли себя друг другу таким способом: во время сходки первый вставал и рисовал на песке маленький круг. Второй изображал еще один круг, слегка пересекающий его — так создавалась мандорла. Такой способ приветствия — во времена, когда христиан жестоко преследовали — был сильным и выразительным. Сейчас это имеет значение и для нас. Если нужно принять решение, хорошо принять во внимание другое основание — обычно оно приходит из Тени — таким образом создается мандорла, которая превосходит каждую из отдельных точек зрения.

Я вспоминаю, как на уроке по дискуссии наш учитель заставил нас сменить наши позиции за одну минуту до начала дебатов. В первый момент я почувствовал панику, а затем ощутил прилив энергии, который возник оттого, что я взглянул на все новым, иным образом. Без сомнения, этот опыт был столь мощным, что я выиграл в дебатах. Я думаю, что, доверяя обеим сторонам, я выиграл (или заменил) весьма важные духовные дебаты в своей внутренней жизни, до тех пор, пока не достигнута точка зрения высшего порядка.

Человеческие измерения мандорлы.

Можно смотреть на человеческую жизнь, как на мандорлу, а можно как на почву, где противоположности находят примирение. На этом пути каждое человеческое существование есть спасение, а Христос — прототип для этой человеческой задачи. Каждый взгляд между мужчиной и женщиной также есть мандорла, место, где величайшие противоположности мужественности и женственности встречаются и почитают друг друга. Мандорла это божественное вместилище, где начинают формироваться и рождаться новые творения. Библия не устает говорить об ухаживании и супружестве, как о символах для нашего примирения с духовным началом. Тони Сассмен, юнгианский аналитик из Лондона, один из моих первых учителей, однажды сказал мне, что сексуальность в снах является символом, который всегда креативен. Даже если она присутствует в снах в жестокой форме, все равно она говорит нам о примирении и творческом начале. Такое место отводится соединению в символическом мире союзу. (Это всегда верно для внутреннего, но не может быть допустимо во внешнем).

Если у нас есть богатый опыт переживания мандорлы (и какое это наслаждение!), мы можем быть уверены, что он будет недолгим. Затем мы должны вернуться в мир дуальностей, времени и пространства, чтобы продолжать нашу обыденную жизнь. Создание Тени продолжается все время, и нам требуется новый опыт трансформации. Величайшие личности в истории переживали мгновения целостности, подобные вспышкам, а потом и они также очень быстро возвращались в мир противостояния Эго и Тени. Есть индийская поговорка: «Каждый, кто думает, что достиг просветления, уже не имеет его!»

Наше человеческое бытие разделяет нас вновь и вновь на противопоставление Эго и Тени, независимо от того, с чего мы начали. Может, поэтому Святой Августин сказал: «Действовать значит грешить». Покуда мы занимаем свое место в обществе, мы платим за это накоплением Тени. А общество платит общую цену с помощью общих феноменов, таких как войны, жестокость и расизм. Поэтому духовная жизнь говорит с нами из другой сферы, божественной, и из золотого века, как кульминации внутренней жизни. Культура и духовность имеют разные цели.

Чтобы уравновесить наше культурное воспитание, нам нужно сделать работу с тенью повседневной практикой. Первая награда, которую мы получим от этого, будет уменьшение тени, которую мы перекладываем на других людей. Меньше тьмы мы будем вносить в общую «черноту» всего мира, и не будем добавлять от себя тень в коллективную Тень, которая подпитывает войны и раздоры. А вторым результатом будет подготовка условий для мандорлы — того высшего взгляда красоты и целостности, что есть величайшая награда для человеческого разума.

Древние алхимики понимали это процесс. В алхимии проходят через четыре стадии развития: нигредо, в котором получают опыт тьмы и депрессии жизни, альбедо, в котором видят сияние вещей, рубедо, где открывают страсть, и в завершение, цитрино, где вознаграждаются золотом жизни. После всего этого приходит полноцветная мандорла. Это паванис, павлиний хвост, который содержит все предшествующие оттенки. Нельзя остановить процесс, пока он не придет к паванису, представляющему собой гармонию цветов, которая содержит в себе всё.

При неправильном выполнении работы с тенью многоцветие жизни приведет к серости, и все цвета нейтрализуют друг друга, перейдя в скучную монотонность. При правильном выполнении достигается паванис, и все краски жизни создают волшебный и богатый узор. Мандорла не место нейтральности или компромисса; это область «павлиньего хвоста» и радужных красок.

Роберт Джонсон.

Дивіться також